«Алтайская правда»: «Здесь всё должно быть экспериментальным» – новый художественный руководитель МТА Сергей Афанасьев

В Молодежном театре Алтая вскоре состоятся две премьеры. 13 октября юные зрители увидят «Сказку о царе Салтане» в постановке молодого режиссера Анны Зуевой из Новосибирска, а 23 и 24 октября новый художественный руководитель МТА Сергей Афанасьев представит вечерний спектакль «Вишневый сад». Мы выяснили у Сергея Николаевича, как складываются его отношения с барнаульской труппой и чего ожидать барнаульским зрителям.

Вообще-то, нашей публике режиссер Афанасьев уже знаком: в 2000 году он ставил на сцене МТА спектакль «Продавец дождя». Ну а прошлой весной с большим кассовым успехом в Барнауле прошли гастроли Новосибирского городского драматического театра под его руководством. Театра, как подчеркивает сам режиссер, авторского. Барнаульцев впечатлил режиссерский почерк Сергея Афанасьева, а его самого – условия, в которых ему вскоре предложили работать. Первая постановка в новой должности – чеховский «Вишневый сад» – была выбором МТА, и режиссер говорит, что взялся за работу над ней с радостью.

Не забывая о сверхзадаче

– Вы, вероятно, обращались к этой пьесе прежде?

– Было бы странно, если бы я, посвятив свою жизнь режиссуре, никогда не ставил «Вишневый сад», – говорит Сергей Афанасьев. – Эта пьеса является одной из вершин мировой драматургии. Я считаю, что она может быть и обучающим материалом для начинающего режиссера, и поводом для высказывания зрелого художника. Как обучающий материал она очень… провокативная: являет конфликт двух поколений, эпох, мировоззрений. А молодежь хлебом не корми – дай побороться со стариками и что-нибудь низвергнуть. Это одновременно сложная и простая драматургическая модель, которая позволяет оттачивать какие-то профессиональные качества и не забывать о сверхзадаче.

В первый раз я ставил пьесу в конце 90-х в Северском театре для детей и юношества и ту постановку как раз отнесу к разряду ученических работ – это было первое прикосновение к такому классическому материалу. Вторая была уже более серьезной, я ее делал во Франции. Постановка была экспериментальная, хотя я уверен, что все работы в театре должны быть экспериментальными и если это не так, то их надо немедленно снимать с репертуара. А суть эксперимента состояла в том, что в постановке были заняты русские и французские актеры и каждый разговаривал на своем языке, например, Лопахин был француз, а Раневскую играла русская актриса. Но языковая разница была важна первые 5-7 минут, потом зрители о ней забывали и главенствующее место занимал театральный язык. Спектакль получился удачным, нас приглашали на Авиньонский фестиваль, потом мы играли его в России. В том числе и в Мелихове, в усадьбе Чехова – прямо под открытым небом и под теми тремя липами, которые сохранились со времен Антона Павловича.

Еще я ставил «Вишневый сад» со студентами несколько лет назад, и это был тот случай, когда артисты привносят в спектакль не мудрость и опыт, а молодую энергию и свое понимание образов Раневской, Лопахина, Гаева. Безумно интересно смотреть! И вот сейчас это было предложение театра, а я с удовольствием согласился. Хотя у меня уже есть свое концептуальное видение, пьеса все-таки не терпит каких-то безусловных повторений, в процессе работы выявляется нечто новое, соответствующее сегодняшнему дню. И сегодняшнему артисту!

– Ваше собственное восприятие этой пьесы со временем менялось?

– Оно каждый день меняется, я вдруг открываю для себя совершенно потрясающие вещи, которых раньше не замечал. Сначала я это относил к своей невнимательности, но теперь понимаю, что дело не в этом. Просто сама наша жизнь меняется. Потому это и классика, потому она всегда современна и всегда актуальна.

– Каким образом пьеса созвучна нашему времени?

– Если вы хотите от меня каких-то пошлых социальных аналогий, то это глупо. Да, продается какая-то собственность, потому что кто-то не смог выплатить залоговый кредит. Но я считаю, что это лишь случайные совпадения. В советское время о подобных сделках речь не шла, но понятие «вишневого сада» все равно было актуально. Сегодня, как и вчера, нам приходится расставаться с тем, что мы считали вечным. Не в том смысле, что меняется строй, хотя и это тоже. Но такие ценности, как дружба, взаимопомощь, человеческое братство, сегодня воспринимаются по-другому. Если когда-то мы искренне считали, что это главное, то постепенно выходим на другое понимание жизни, когда святым и неприкосновенным становится частная собственность. Но, повторюсь, это значило бы умозрительно вычитывать в пьесе некую актуальность. Как и сто лет назад, сегодня актуальна боль, понимание или непонимание, и пьеса переполнена этими чувствами.

Мыслить стратегически

– Вы привлекли к работе над спектаклем свою команду…

– С художником по костюмам я работаю около 15 лет, с балетмейстером, наверное, еще больше. А вот художник-постановщик Любовь Бойкова только три года назад окончила Новосибирское художественное училище. Сейчас она сотрудничает и с моим городским драматическим театром, и с другими театрами Новосибирска. Она очень талантливый человек, и я без опасений назначил ее главным художником в своем театре. Вот, кстати, ее макет «Вишневого сада» – вы тут не увидите того, что ожидаете. А это всегда интересно, когда оформление спектакля парадоксально и не в лоб. У нас нет привязки к конкретной исторической эпохе и буквального бытового решения пространства. В то же время из пьесы вычитывается импрессионизм, и он лег в основу художественного решения.

– Как относиться к тому, что это комедия, на чем особо настаивал сам Чехов?

– Чеховское понимание комедии несколько отличается от нынешнего бытового, для нас это «Камеди Клаб» или в лучшем случае драматург Рэй Куни. Это где «ржачно». В чеховском понимании комедия носит характер второго плана, когда ничего не остается, кроме как посмеяться, когда смех – универсальное средство от боли и наше национальное спасение. Мы мимо этого не пройдем и чеховскую иронию ухватим.

– Вы легко согласились на должность в театре соседнего региона?

– Да, это не первый мой опыт сотрудничества с другими театрами. К тому же отдаленно Молодежный театр мне знаком, хотя сейчас он уже совсем другой. Скажу совершенно откровенно: во мне живет дух начинания чего-то нового, не случайно я открыл уже несколько театров, создавал институт. Но решающим аргументом стало, конечно, здание. Когда я увидел это новое сияющее здание, большую сцену и прекрасно оснащенное пространство, не устоял. Я уже 30 лет пытаюсь построить здание для НГДТ, но мы до сих пор в подвале. И я люблю этот подвал, это моя норка, мой уютный дом. Но как художник я, наверное, перерос это все. Поверьте, очень важно иметь возможность делать спектакли на большой сцене! В прошлом году поставил два спектакля на двух громадных сценах и у меня было ощущение, что я открыл какую-то новую сторону своей жизни. Когда я чувствую дыхание большого зала, меня посещает вдохновение, как бы банально это ни прозвучало.

– Тем не менее на весенних гастролях постановки НГДТ органично смотрелись на сцене МТА…

– Благодаря техническим хитростям: мы уже давно построили павильон, точно повторяющий архитектуру нашей площадки, и когда приезжаем на большую сцену, сначала как бы строим на ней наш маленький театр, чуть-чуть раздвигая горизонтальные границы этого пространства, а потом уже декорации. И у нас полное ощущение, что мы играем дома.

– Художественный руководитель определяет эстетику театра, рекомендует других режиссеров, занимается подбором репертуара…

– Вы сейчас как раз перечисляете аргументы, которые побудили меня согласиться на эту работу.

– Что еще вас вдохновляет?

– Сейчас мы уже начали подготовку следующего Молодежного фестиваля им. Золотухина, который пройдет в 2016 году. Начинаем верстку сезона 2016/17 года, думаем про 2018 год и фестиваль «Золотая маска» на Алтае». Словом, мыслим стратегически.

– Вы планируете в дальнейшем налаживать культурный обмен между МТА и НГДТ?

– Мне кажется, это естественно. Пока же он состоит в том, что здесь работает моя команда. Кстати, в сентябре у нас в Новосибирске была премьера сказки «Буратино» и на нее приехали 15 артистов из Барнаула. Мы вместе отпраздновали премьеру, гости подготовили «капустный» номер, это было очень трогательно и здорово. Думаю, наши весенние гастроли в Барнауле тоже запомнились и в перспективе можно планировать что-то еще. Планы достаточно обширные, но заранее я не хочу их озвучивать просто из суеверия.

Что касается отношений с барнаульской труппой, то я чувствую ее доверие и уважение, даже некий пиетет – не могу сказать, что я этим как-то питаюсь. Более того, мне кажется, актеры несколько… завышают мой авторитет и это им иногда мешает работать.

– То есть вы не склонны к режиссерской тирании?

– Нет-нет, я всегда говорю: в моем театре – абсолютная демократия в условиях тоталитарного режима.

Быть в диалоге и играть честно

Спектакль «Сказка о царе Салтане» предназначается детям дошкольного и младшего школьного возраста. В Молодежном театре Алтая ее называют самой приключенческой сказкой Пушкина, обещают интриги и сказочные превращения. Постановкой занимается ученица Сергея Афанасьева Анна Зуева.

– «Сказка о царе Салтане» изначально была моим выбором, более того, этот спектакль уже состоялся на другой площадке в Новосибирске, – рассказала нам Анна Зуева. – Директор Молодежного театра Ирина Лысковец видела этот спектакль и решила, что барнаульскому зрителю тоже нужна такая сказка. Можно сказать, что это еще одна жизнь для того же материала.

Однако режиссер настаивает, что барнаульские зрители увидят фактически другой спектакль: разница между камерной площадкой НГДТ и большой сценой МТА сказывается на выразительных средствах, режиссерских решениях, существовании артистов и даже визуальной части. Так что это не столько перенос, сколько адаптация.

Сохранится ли поэтическое слово? Разумеется, более того, в спектакле будут три песни на стихи Пушкина. «Мы стараемся корректно относиться к тексту, это одно из основных выразительных средств в нашем спектакле, – говорит Анна. – У нас очень простой визуальный язык, нет больших спецэффектов вроде дыма и молний, больших красочных декораций. У нас есть фанерные лебедь и богатыри, скамейки, телега. И основной упор мы делаем как раз на текст и воображение артиста и зрителя. Поверьте, это не самая простая задача для актера – так мощно владеть текстом, чтобы удержать внимание зрителя, не прикрываясь спецэффектами!»

А что же с превращениями? Режиссер обещает, что они будут решены просто, демонстративно и открытым ходом, то есть за счет пластики артиста и небольшой маски. И актеру придется, не имея каких-то невероятных костюмов, заставить детей поверить, что вот теперь он – шмель! Ключ к успеху Анна Зуева видит в том, чтобы актеры постоянно были в диалоге и играли очень честно.

Источник: «Алтайская правда»