«Алтапресс»: питерский режиссёр рассказал, как будет ставить на сцене Молодёжного театра Алтая одну из самых сложных пьес прошлого столетия
Молодежный театр Алтая 10 и 11 сентября представит первую премьеру сезона – спектакль с непримечательным названием «Наш городок» по пьесе Торнтона Уайлдера. В Барнауле ее ставит режиссер из Санкт-Петрбурга Алексей Серов. Он рассказал altapress.ru об актерах, приемах и вечности.
Здесь и сейчас
«Наш городок» – самая знаменитая пьеса Тортона Уайлдера, она написана в 1938 году и удостоена Пулитцеровской премии.
Исследователи говорят, что это одно из самых непростых драматургических произведений XX столетия. Сам Уайлдер писал: «Это простая пьеса, в которой присутствуют все сложные темы; и это сложнейшая пьеса, где я с любовью рассказываю о простейших вещах на свете».
Большинство отзывов о пьесе начинается с того, что она скучная. В ней действительно ровным счетом ничего не происходит. Есть маленький городок Гроверс-Корнерс, штат Нью-Хэмпшир с его жителями, они занимаются повседневными делами, не замечая, как летят дни.
«Произошло в мире что-нибудь интересное со среды?» – «Да, сэр. Наша учительница, мисс Фостер, надумала выйти замуж за одного парня из Конкорда». Вот такая невидаль в городке.
У всех есть работа, семья, дети, дом, вечер и утро, и цветут подсолнухи, и часы тикают, и бекон все время пригорает. Все дни похожи как один. Люди не замечают течения жизни, пока не приходит смерть, и они не теряют самое дорогое, что у них есть.
Мысль Уайлдера довольно проста. Люди любят повторять «живи здесь и сейчас, запоминай каждое мгновение», но сами понимают смысл этого слишком поздно.
Что если бы вам пришлось выбрать день, в который можно вернуться после смерти? Какой бы вы выбрали, если не помните, как прошла жизнь?
Живу ли я
– Как актуализировать историю, произошедшую в маленьком американском городке начала прошлого столетия?
– Мне кажется, драматургия такого уровня уже актуализирована без наших потуг, и не надо прилагать никаких дополнительных усилий. Надо просто внимательно читать, увлекаться ею, как самой жизнью, подключать свою нервную систему, и тогда начнешь понимать актуальность.
– Чем вас тронула пьеса?
– Режиссер Эфрос как-то сказал, что пьесу берешь, если в ней есть что-то вечное. В этой пьесе есть.
– Все пьесы вечные?
– Нет. Есть большой пласт кассовой, кстати, очень хорошо написанной драматургии, и современной, и нет, которая никакого отношения к вечности не имеет. Так же, как и ТВ-программы. Ну вот, скажем, «Аншлаг» и Петросян имеют отношение к вечности? Нет.
Зачастую ты смотришь репертуар какого-нибудь провинциального драматического театра и понимаешь: ага, значит, любой ценой хотите зрителя. Все требует таланта.
– Это был ваш выбор или выбор театра?
– Это было предложение театра, и оно мне очень понравилось. Я перечитал пьесу. Она как-то лично мне запала. Я теперь и сам хожу и думаю: а я живу? я вижу своих близких? я внимательно на них смотрю? я чувствую биение их сердец? Я ведь могу потерять самое важное и никогда не вернуть. «Наш городок» – пьеса, которая заставляет об том думать. Уайлдер сумел увлечь и заставить нас чувствовать это.
Совпадение ритмов
– Так уж случилось, что большая часть публики молодежного театра – отнюдь не взрослые. Школьники поймут такой посыл?
– Каждый будет считывать что-то свое. Мы искренни в том, что делаем. Каждый поймет что-то, что доступно ему на данный момент. Театр должен быть узнаваем. В центре повествования — история двух молодых людей, некая сага, они проносят свои отношения через некоторое количество лет. Мне кажется, все тут понятно и доступно.
– Сейчас много говорят о том, что современная молодежь не воспринимает классический театр, даже само пространство – со сценой, залом, колоннами и балконами – устаревает. Что думаете?
– Слушайте, ну, театр существует в любых жанрах и пространствах. Понятно, что в Барнауле этого меньше. Где-нибудь в Москве все может стать театром – картинная галерея, подвал или, как сейчас модно в Питере, какой-нибудь ангар.
Молодежь понимает театр во всех пространствах, если это искренне, если это увлекает, если это узнаваемо. Если есть совпадение сердечных ритмов, то все равно где ты сидишь. Если есть история, она никак не зависит от формы зрительного зала.
Всегда будут те, кто предрекает гибель. Театр должен был кончиться с появлением кино, кино должно было кончиться с появлением телевидения. Однако ж нет, смотрите, никто никого не «убил».
Идут беспрерывные поиски новых форм и методов. Пусть расцветают все цветы, обязательно найдется желающий понюхать именно этот.
Репетиция и жизнь
– Уайлдер написал пьесу как спектакль в спектакле.
– Да, мы разыгрываем эту пьесу на глазах у зрителя, как бы на ходу сочиняя ее.
– Расскажите о сценографии.
– С художником Ильей Кутянским мы какое-то время работали вместе, и я страшно рад снова встретиться. Мы придумали, что действие будет происходить в репетиционном зале. Правда, у нас он роскошный, с большими окнами, в реальности такой найти трудно, разве что в большом театре.
Там мы рождаем эту историю из всех подручных средств. В какой-то момент пространство перестает быть репетиционной и превращается в некую вселенную. Мы взяли такой прием – репетиция спектакля, который потом становится жизнью.
– Зритель увидит этот переход между игрой и реальностью?
– Надеюсь, увидит. Если будет дышать в унисон. Тут важно не увидеть, а почувствовать.
Моцарт ля мажор
– Чего лично вы хотите для зрителя: сделать больно, страшно, смешно?
– Больно сделать точно не хочу. Хочу заставить чувствовать, сопереживать персонажам. Из сопереживания рождается все самое светлое. Я далек от мысли, что мы можем изменить мир одной постановкой. Но если бы мы не трудились на этой ниве, то в мире было бы гораздо тревожней.
– Вы музыкант по первому образованию. Много ли музыки будет в постановке?
– Действительно. Бывших музыкантов не бывает. Я по-прежнему отличаю ре минорный концерт Моцарта от до минорного. Музыки в спектакле будет в меру.
Музыка не может быть «костылями» постановки, она должна рождаться артистами и вступать только в необходимые моменты. Трепетно отношусь к музыке, делаю сам или подбираю, в последнее время даже сам «режу». Для этого спектакля вырезал минуту времени из ля мажорной сонаты Моцарта. Нужен был именно такой тон к концу.
Демиург и люди
– Насчитала 21 героя в постановке. Это много или мало?
– Достаточно. Это, в общем-то, широкоформатная история. У Уайлдера героев чуть меньше, там есть только помощник режиссера, который рассказывает о чужом спектакле. У нас есть и монтировщик, и помощник режиссера. И, конечно, сам режиссер – наш демиург, который и сочиняет на наших глазах все действие.
– Что скажете о труппе театра?
– Хороший коллектив, боеспособный. Мне комфортно работать.
–А что нужно, чтобы понять, хороший коллектив или плохой?
– Репетиционная продуктивность. Это, безусловно, и следование плану. Но и некие открытия. Ты как режиссер можешь что угодно придумать до репетиции, но самое интересное – это то, что происходит во время нее и независимо от тебя: открытие новой мизансцены, движение артиста к роли.
Вот эти открытия, о которых ты не знал еще 10 минут назад, – это самое дорогое. И самое счастливое. Это как голы в футболе, он же специально для них и придуман.
– В пьесе читатель сразу понимает, что какое-то количество людей в этом городке мертвы, а в постановке это тоже сразу узнается?
– Да. Мы скажем об этом прямым текстом.
Надежда Тиунова
Источник: «Алтапресс»
